Зал аплодировал стоя: актеры смогли донести до зрителя идею о том, что в каждом человеке есть Сталин и, что советский человек никогда не умрет [ФОТО, ВИДЕО]
13 сентября в Благовещенске завершился конкурс антрепризных спектаклей в рамках фестиваля кино и театра «Амурская осень». Честь закрыть мероприятие досталась постановке Олега Дмитриева по прозе белорусской писательницы «Зачарованные смертью». Питерские актеры на сцене Амурского областного театра драмы смогли показать несколько «голосов» из книги, автора которой подвергли критики и обвинениям в пацифизме.
«Мы мало думали о социализме, мы в нем просто жили. И меня он интересует, обыкновенный социализм, внутренний, домашний. Какой он был на улице и дома, в театре и на площади, в школе и на фронте, в родильном доме и на кладбище. В крике и в шепоте. В искреннем доносе и стихах. Я торопилась запечатлеть, казалось бы, знакомые лица: какими они были — поколения революций, репрессий, оттепелей, застоев», - рассказала о своей книге Светлана Алексиевич.
О том, какую историю поведал «одной писательнице», со сцены рассказал бизнесмен, которого талантливо сыграл Владимир Селезнев. Своей правдой поделилась и его мать, которой пришлось родиться на зоне, в семье ЧС (члена семьи врага народа). За надрывным монологом в исполнении Анжелики Неволиной благовещенский зритель следил в гробовой тишине.
- Мы любили Первое мая. В этот день нам выдавали новое пальто и новое платье… и мальчишечьи трусы. Пальто все одинаковые, платья все одинаковые… и трусы, - говорит со сцены героиня Неволиной по имени Анна.
Она же рассказывает, что родилась на зоне, куда отправили ее мать, а ее отец тут же «пропал без вести». Детали о том, как тюремные дети не знали, что такое конфета, кормили кошку своей слюной, нюхали вещи, которые пахли «мамами» - потрясали и заставляли неотрывно слушать героиню. После 12 лет, когда девочка побывала в детдоме, мать нашла ее, но между ними уже не было родства. Анечка уже любила советские порядки, одинаковую одежду и товарища Сталина. И то, что его не стало, окончательно разрушило ее мир. «Мамы у меня не было, это я пережила, но как пережить смерть Сталина?», - спрашивает у зала Анечка.
В постановке Анечка не может принять новую эпоху, где люди привязаны к вещам, где «спекуляцию» стали называть «бизнесом», и, где собственный сын, вместо карьеры летчика начал продавать и покупать акции. Поэтому она решается на самоубийство.
- Я не выдержала, я сдалась. Пустила газ… - признается героиня. - Захлопнула наглухо форточки, задернула шторы, включила четыре конфорки. У меня больше ничего не было такого, когда страшно еще умирать, когда что-то еще держит…Мой сын… - на последнем слове Анечка прячет лицо в ладонях.
И тогда свой рассказ начинает успешный бизнесмен, который мучается от того, что в его жилах течет советская кровь, кровь палачей и жертв, которые в нашей истории меняются местами. Он нашел отца матери, говорил с ним и узнал, что тот был чекистом, что он убивал людей и от этого он боится еще больше. Ведь что-то сделало нас чудовищами, задается он вопросом. А раньше он тоже верил в советское время, пел комсомольские песни. Только все изменилось.
- А наши дети? Никто уже не мечтает полететь в космос, никто не мечтает стать капитаном дальнего плавания… Все мечтают стать топ-менеджерами… Но вы спросите у них о Сталине… 20 лет прошло после коммунизма, коммунистические памятники стоят, как стояли. А многие из них не знают, кто такой на самом деле Сталин, - говорит бизнесмен.
Свою историю поведал и бывший чекист, дед бизнесмена и отец Анечки, который смеясь из инвалидного кресла, рассказывает, как стрелял в людей, а потом получал ведро водки (чтобы пить) и ведро одеколона (чтобы помыться в нем). При смене власти он повоевал, был героем, потом отсидел и даже неплохо пошел по карьере. И сейчас он тоже против нынешних порядков – потому что «расстреливать таких надо».
Три голоса настолько захватили зал, что в редких моментах монологи прерывались шепотом зрителей. А на главном монологе Анечки, которая и объяснила, почему она «зачарована смертью», многим хотелось хлопать и плакать, как потом обсуждали благовещенцы.
- Он меня оборвал. «Зачем ты мне все это рассказываешь, признаешься зачем? Ведь стыдно же!». Он не сказал, он крикнул. «На вас, как на лягушках поставили бесчеловечный опыт, а вы гордитесь, что выдержали и выжили. Лучше бы умереть! И еще ждете сострадания. Как там говорили древние греки? Человек – это мыслящий тростник? Навоз, удобрение, пыль, песок, строительный материал для коммунизма, а не мыслящий тростник. Тебя родили в рабстве и учили жить в рабстве. Вокруг шумел праздник жизни, а вы в нем не участвовали. Тебя держали в клетке, и ты хочешь, чтобы я это помнил. Я чувствую, как и во мне течет твоя рабская кровь. Я бы сделал себе переливание крови… клетки бы поменял…». Я пустила газ. Что бы ни говорил мой сын, я была – мыслящий тростник, - ставит свою точку Анечка.
Сложный для восприятия современной молодежи, но такой нужный и актуальный спектакль, зритель наградил долгими аплодисментами. Правда, амурчане все же во мнениях поделились на две стороны: кто-то посчитал, что такое нужно показывать, а кто-то все же посчитал, что для такой драмы нужно выбирать не закрытие фестиваля, а ее начало.
Актуально Все новости фестиваля "Амурской осени"